ВЛАДИМИРУ ГИНЗБУРГУ – 85!
12 августа 1939 года в украинском городе Кременчуг родился будущий народный артист России Владимир Гинзбург. Живая легенда пермской сцены, признанный мастер, любимец публики, авторитет для коллег и просто невероятно интересный человек, влюблённый в свою профессию и в свой город, – таков наш дорогой Владимир Феликсович.
Он сыграл на сцене нашего театра более 100 ролей и поставил более 20 спектаклей. В 1975 году был удостоен звания Заслуженного артиста РСФСР, в 1988 – Народного артиста РСФСР. Его личный вклад в развитие пермского театрального искусства неоспорим и подтверждён множеством наград: от благодарственных писем до медали «Во славу и развитие Перми», которую Владимиру Феликсовичу торжественно вручили в 2023 году.
Владимир Гинзбург в роли Санчо Панса в спектакле «Дульсинея Тобосская». Фото Алексея Гущина.
Удивительно, но в детстве будущий артист вовсе не мечтал о сцене. А в юности покорял не зрительские сердца, а небо… Предоставляем слово самому Владимиру Феликсовичу.
С театром я встретился в первый раз во время войны. Я жил в Мотовилихе, около пруда – улица называлась Красной площадью. Мы были эвакуированы в Пермь в 1941 году и снимали маленькую комнатушку. В первый класс я пошёл в школу на ВИСИМе. У меня был один хороший одноклассник, друг. Он говорит: «Хочешь в театр сходить?», а я отвечаю: «А что это такое?»… Во втором классе я тогда, кажется, учился. А у него отец был актёром, и там, где сейчас «Молот», был его театр – не знаю, может быть, тоже эвакуированный. И моё первое воспоминания о театре – это красный бархатный занавес. Открылась сцена, и там по ней ходили очень красивые усатые люди, в ментиках, со шпагами… Я сидел, мальчишка, и думал: «Это что за чудеса?!». И так как мой друг имел, так сказать, блат, он мне этот театр показывал.
Потом я про театр почти и не вспоминал, не бывал в нём, ни в каком кружке не занимался. Мы сидели за одной партой с сыном директора и преподавателя физики. Свой кабинет Николай Васильевич нам предоставлял: мы там что-то монтировали, какие-то двигатели собирали... Я учился по физике неплохо, когда получал четвёрку, а не пятёрку, Николай Васильевич мне говорил: «Ну так нельзя!» А потом мы с другом придумали, что пойдём в аэроклуб – тогда это было модно, там были все ребята. Нас взяли, и мы учились, летали на планерах – в Бахаревке был аэродром местного значения. И тут у меня случилась беда. Я заболел ангиной, она дала осложнения на сердце – и меня выгнали из аэроклуба. А друг мой поступил в Саратовское училище, летал на самолётах и потом окончил политех.
Ну и всё, наступил 10-й класс, надо было как-то определяться. Учился я, мягко выражаясь, средне. Поступать – куда?.. У нас была учительница, Ирина Давыдовна, преподавала русский язык и литературу. Она говорила: «Ты сидишь там на задней парте, болтаешь… взял бы да лучше сделал что-нибудь!» А тогда были вечера для тех, кто раньше выпускался, встречи с бывшими выпускниками. Я взял книжечку в школьной библиотеке, там какой-то американский офицер в оккупационной зоне Западной Германии ведёт себя неподобающе, клеит какую-то немку… в общем, очень смешно. Я взял свою одноклассницу Свету и говорю: «Будешь немка, а я буду американский полковник». Погоны я себе вырезал, нарисовал. На этом вечере мы с ней сыграли. И на другой день по всей школе учителя только об этом и говорили! А мне ещё 17 не исполнилось, на мои мягкие мозги это всё падает – «Значит, я способный, талантливый!»
Владимир Гинзбург в роли Амфитриона. Фото из архива ТТ.
Тогда ещё было много трофейных фильмов, как «Знак Зорро», «Большой вальс» и «Серенада Солнечной долины», я их насмотрелся и решил, что я буду великим киноактёром, которого будет знать весь мир. Поехал во ВГИК поступать – меня туда, конечно, и близко не подпустили: я был совсем не готов, да и в кино, видимо, не годился. Ну не кино, так театр… Мне удалось в Перми попасть во вспомогательный состав театра. Я выносил подносы, стоял с пикой, кого-то нёс, кого-то охранял. Потом открылась студия при нашем театре, и там мы учились. У нас была очень хорошая группа и преподаватели. С нами училась Нина Корниенко – она после этого окончила Школу-студию МХАТ и работала в Театре сатиры. Володя Дроздов учился… Так я и попал в театр. У меня были какие-то отклонения: я уезжал на 4 года во Владивосток, но вообще я всю жизнь жил в Перми и работал в театре. Когда он был ещё в здании нынешнего ТЮЗа, мы играли очень много спектаклей. Хоть я не родился в Перми, Пермь для меня – родной город. Где бы я ни был, – мы весь Советский союз объездили и за границей были, – проходила неделя-две, и я понимал, что соскучился. А в Перми театр всегда пользовался интересном, спросом у зрителя, и люди, которые приезжали в Пермь, говорили, что Пермь – театральный город.
Многие артисты не любят отвечать на вопрос о своей любимой роли. Но Владимир Феликсович – редкое исключение. Он рассказал историю одной своей роли, которая ему очень дорога и которую он с особенным теплом вспоминает по сей день.
Спектакли, роли – как дети. Вот если у меня 10 детей – кого из них больше люблю?.. Когда в театр пришёл Иван Тимофеевич Бобылёв, который вообще склонен к русскому психологическому театру, где не надо особого масштаба и размаха, спектакли были какие-то очень душевные. Иван Тимофеевич очень хорошо говорил в своё время о том, почему даёт именно этому артисту именно эту роль: «Я чувствовал, у кого душа больше откликается». Например, я играл в инсценировке повести Распутина «Деньги для Марии». И вдруг в распределении ролей я Егор, такой замшелый деревенский мужик… Ну с чего вдруг? Я Сирано, Теодоро, Кречинский… почему этот мужик?! Я спрашиваю: «Вы не ошиблись?», а он мне отвечает: «Мы с тобой на рыбалке сидим, ты у костра сидишь, у тебя такие тяжёлые рабочие руки…» И эта роль мне была очень дорога.
Владимир Гинзбург в роли Егора. Фото из архива ТТ.
Конечно, я любил больше те роли, где человек был хороший, душевный, любил людей, готов был пойти на самопожертвование. Допустим, Сирано. Ведь почему зрители ходят в театр? Когда человек смотрит хороший спектакль, в сердце на тысячную долю секунды входит маленькая заноза, что-то задевает – и человек хочет стать лучше. И когда я участвовал в спектакле, играл этого Егора, у меня были слёзы из глаз… Много ролей сыграно, а эта запомнилась – царапала сердце. У меня были роли, которые украсили бы биографию любого большого актёра, но эта самая дорогая.
С юбилеем, дорогой Владимир Феликсович! Сегодня замечательный день и отличный повод ещё раз сказать: мы вправе гордиться тем, что в нашем театре есть такой прекрасный артист и удивительный человек.