ВОССТАНОВЛЕНИЕ, ВОЗВРАЩЕНИЕ, ВОЗРОЖДЕНИЕ: ДМИТРИЙ ВОЛКОСТРЕЛОВ О «ПЕРМСКИХ БОГАХ»

Я бы не стал использовать слово «восстановление», потому что, как правило, я не делаю вводы в спектакли, не люблю это делать. Мне интересно, как спектакль живёт с теми людьми, с которыми он начался, и как эти люди в нём могут жить годами. У меня не было раньше необходимости делать вводы, я всегда как-то уходил от этого, и ситуация сама по себе разрешалась, а здесь я согласился. От театра поступило предложение что-то сделать, и первое, что пришло мне в голову, – это «восстановить» спектакль «Пермские боги». Он находится на пограничной территории: он одновременно сегодняшний и не сегодняшний. Поэтому с этим спектаклем восстановление показалось мне возможным: новый состав, значит, в какой-то степени, новый спектакль. 

У вас уже есть понимание, в чём это новое заключается? 

Пока мы с новыми актёрами находим общий язык и в целом общее понимания театра, что-то общее мировоззренческое. Конечно, от них будет многое зависеть. Мне кажется, есть множество свободных вещей, которые могут измениться. Наверно, если актёры будут предлагать какие-то изменения внутри структуры этого спектакля, хотя структура, конечно, останется неизменной. Если изменения будут, то почему бы нет, я к этому открыт. 

Конечно, у меня не было задачи найти кого-то «вместо» Димы Курочкина, Лёши Каракулова, Кати Мудрой. Но я, можно сказать, советовался с Марком Букиным как с человеком, который, с одной стороны, глубоко погружён в спектакль, а с другой – хорошо знает труппу. Конечно, он не говорил мне, кого именно брать, он, скорее, одобрил мой выбор. А как он происходил… На самом деле, когда ты знакомишься с человеком, в принципе, за пять минут становится понятно, симпатичны вы друг другу или нет. Я знаю, есть возможность, оказавшись в работе с несимпатичным тебе человеком, притереться друг к другу, найти общий язык. Но на это требуется гораздо больше времени, а его всегда мало. Поэтому, как мне кажется, для меня отбор был вопросом какого-то человеческого, энергетического совпадения. Мы как-то встретились и как бы друг другу улыбнулись. 

Мне кажется, главная компетентность, которая требуется от человека, с которым мы работаем, – это какая-то открытость. Дело не в профессиональных компетенциях: тому, что мы не умеем, всегда можно научиться, это не такая сложная задача. Питер Брук, например, говорил, что обучить актёра можно за три дня, ничего там сложного нет: ходить по сцене, мебель громко не двигать... Вопрос в какой-то готовности к незнанию, к непознаваемости этого мира. Это что-то, в чём ты совпадаешь с человеком… или не совпадаешь. 

Пермяки вообще хитрые, присвоили себе бренд, а ведь деревянная скульптура не только в Перми водится. Но это было хорошее решение, дальновидное. Взяли объёмами и ценностью коллекции. У нас Марк Букин и Катя Мудрая были из Владивостока. Я там был и понимаю, что на уровне природы бытование «пермских богов» невозможно, там другой воздух, природа, всё другое. Там океан, да и город помоложе. 

Когда в детстве ездишь в деревню, не очень сопоставляешь пермских богов с деревней и местными ребятами. Мама родилась и до десяти лет жила с бабушкой и дедушкой в деревне Ольховка, недалеко от Осы. Потом её мама забрала в Пермь. И мы часто ездили. Деревня уже больше не существует, но для меня осталось большим впечатлением то, как я туда приезжал маленьким: ещё была дорога, ещё дома стояли. А потом приезжаешь через каждые полтора-два года, и наблюдаешь, как всё постепенно исчезает. Последний раз я там был, когда мне было около двадцати, мы там ходили с мамой, и не было уже ничего, дороги уже не было. 

Я впервые оказался в такой ситуации, когда в голове вроде уже есть готовый спектакль, есть понимание, каким он должен быть, и в него нужно каким-то образом включить новых людей. Когда у меня спектакль сочиняется, я, как правило, не знаю, каким он будет. Есть режиссёры, которые знают, а я – нет, особенно в ситуации с «Пермскими богами». Когда они создавались, были изначально какие-то идеи, которые в спектакль не вошли. Иногда вспоминаю и думаю: «Мы же хотели ещё это делать! А зачем мы это хотели делать?!» Сейчас возможности сочинять в процессе нет, мы находимся в другой ситуации. И как всё получится, пока сложно сказать. Вроде спектакль есть, он готов, но при этом он… не готов. Интересная задача. Наверно, я поэтому и согласился, когда возникло это предложение. 

«Пермские боги» сегодня продолжают быть актуальными? Чем они ценны в 2022 году? 

Алексей Каракулов говорил, что сыграть этот спектакль – как в баню сходить, и с одной стороны, ценность в этом. С другой, сами боги-скульптуры имеют такую длинную историю, и так много они всего пережили, чего нам не снилось. История сопоставления себя с ними в какой-то степени терапевтическая: соотнести себя и сегодня с историей, которая началась далеко от нас и продолжается, и понять, что мы уйдём, а она останется. И сидеть скульптуры будут не в соборе, а где-то в другом месте. Возможно, они всё переживут. А люди, конечно, тоже ценны, особенно в контексте пермской деревянной скульптуры. Ведь это реальные коми-пермяцкие мужики. Получается, мы ассоциируем себя не только со скульптурами, но и с теми давно ушедшими коми-пермяками. И с ними мы ведём диалог.